KareG1azka, 37 - 19 сентября 2010 17:33

Рассчитай меня, Миша. Ночь, как чулок с бедра,

Оседает с высоток, чтобы свернуться гущей

В чашке кофе у девушки, раз в три минуты лгущей

Бармену за стойкой, что ей пора,

И, как правило, остающейся до утра.

Её еле хватило на всю чудовищную длину

Этой четверти; жаль, уже не исправить троек.

Каждый день кто-то прилепляет к ее окну

Мир, похожий на старый выцветший полароид

С места взрыва – и тот, кто клялся ей, что прикроет,

Оставляет и оставляет ее одну.



Миша, рассчитай ее. Иногда она столько пьёт,

Что перестает ощущать отчаянье или голод,

Слышит скрежет, с которым ты измельчаешь лёд,

Звук, с которым срывается в небо голубь,

Гул, с которым садится во Внукове самолёт.

Вещи, для которых все еще нет глаголов.



Мама просит меня возвращаться домой до двух.

Я возвращаюсь после седьмого виски.

В моем внутреннем поезде воздух горяч и сух,

Если есть пункт прибытия – путь до него неблизкий,

И Иосиф Бродский сидит у меня в купе, переводит дух

С яростного русского на английский.



Там, за баром, укрывшись, спрятав в ладони нос,

Мальчик спит, в драных джинсах, худ, как военнопленный.

В этом городе устаешь и от летних гроз, -

Был бы Бог милосерд – заливал бы монтажной пеной.

Рассчитай меня, Миша. Меня и мой постепенный,

Обстоятельный,

предрассветный

хмельной

невроз