knack, 76 - 26 октября 2009 19:02

Высоко наверху, под белым потолком моль, залетевшая то ли из одежды, то ли из ковров. Насекомое видно только потому, что оно движется. Глядя снизу, можно подумать, что это птица высоко в небе, если считать потолок небом. Моль этот потолок, вероятно, так и воспринимает, и только ты знаешь, что она ошибается. А она не знает и того, что ты это знаешь. Не знает она и о твоём существовании. Вот и попробуй теперь установить с ней общение, попытайся. Можешь ли ты ей сказать что-нибудь, все равно что, но так, чтобы она тебя поняла и чтобы ты был уверен, что она тебя поняла до конца?
Хлопни по ней ладонью, убей моль и посмотри на ладони ее расплющенные останки. Ты думаешь, она не поняла, что ты сказал?
Представь теперь, что есть кто-то, кто знает о тебе все то, что ты знаешь о моли. Кто-то, кому известно каким образом, чем и почему ограничено твоё пространство, то, что ты считаешь небом и воспринимаешь как нечто неограниченное. Кто-то, кто не может приблизиться к тебе и только одним-единственным способом - убивая тебя - дает тебе понять, что ты существуешь. Кто-то, чьей одеждой ты питаешся, кто-то, кто твою смерть носит в своей руке как язык, как средство общения с тобой. Убивая тебя, этот неизвестный сообщает тебе о себе. И ты через свою смерть, которая, может быть, не более чем просто урок какому-нибудь скитальцу, сидящему рядом с убийцей, ты через свою смерть, как через приоткрытую дверь, рассматриваешь в последний момент какие-то новые пространства и какие-то другие границы. Эта высшая степень смертного страха (о котором нет воспоминаний) держит всех нас вместе...

• 
• 
•